Хорошая погода стоит. Не слишком холодно, не слишком жарко.
Я занимаюсь ремонтом. В частности, заказала трёхстворчатый книжный шкаф. Он ожидается не раньше 20го марта. Ещё я неспешно ищу работу и пытаюсь понять, для начала, что же именно я ищу. Пока не слишком результативно.
По ночам мне снится домик в саду, совершенно конкретный, с картины Томаса Кинкейда - Make a wish cottage. В домике обычно я и ещё один человек, теоретически не живой уже лет двадцать. Однако, весьма темпераментный. На самом деле это малоудивительно. Я столько о нём думаю, что его появление - очевидный результат. Странно, что он так ... ко мне привязался. Удивительно, что мы так похожи, при том, какие несхожие судьбы нам достались. Кажется, ему в угоду я начинаю менять своё прошлое. Хотя, наверное, всё же себе в угоду. Я слишком хочу нашей встречи в прошлом, когда она ещё была возможна. Это глупо и, возможно, опасно. Это не имеет значения.
Что со мной происходит? Стокгольмский синдром? Но я не получала подобного негативного опыта. Я даже не могу его бояться по настоящему. Мне снится мёртвый человек, при жизни сошедший с ума, а я его не боюсь. Я готовлю ему, улыбаюсь ему, смеюсь над его шутками, засыпаю в его объятиях. И если бы это происходило наяву, я была бы давно и глубоко замужем. И да, я была бы счастлива. Сейчас меня буквально убивает мысль, что всё счастье, каким я располагаю, сосредоточего во сне. Почему я не могу проспать всю жизнь. Но даже сны в последнее время уносят меня в другие места. Всё что я могу это договориться со временем моего сна. Чтобы он не чувствовал себя брошенным.
Мир мой, мне двадцать пять и я всё ещё ничего из себя не представляющая невидимка, и доля моих воображаемых друзей в разы превышает долю объективно существующих. Да и последние, кажется, слишком заняты. Неужели действительно есть какой-то смысл в этом существовании? Так покажи мне его. Или дай мне уйти к тем, кто меня в самом деле ждёт. Так будет честнее.
По ночам мне снится домик в саду, совершенно конкретный, с картины Томаса Кинкейда - Make a wish cottage. В домике обычно я и ещё один человек, теоретически не живой уже лет двадцать. Однако, весьма темпераментный. На самом деле это малоудивительно. Я столько о нём думаю, что его появление - очевидный результат. Странно, что он так ... ко мне привязался. Удивительно, что мы так похожи, при том, какие несхожие судьбы нам достались. Кажется, ему в угоду я начинаю менять своё прошлое. Хотя, наверное, всё же себе в угоду. Я слишком хочу нашей встречи в прошлом, когда она ещё была возможна. Это глупо и, возможно, опасно. Это не имеет значения.
Что со мной происходит? Стокгольмский синдром? Но я не получала подобного негативного опыта. Я даже не могу его бояться по настоящему. Мне снится мёртвый человек, при жизни сошедший с ума, а я его не боюсь. Я готовлю ему, улыбаюсь ему, смеюсь над его шутками, засыпаю в его объятиях. И если бы это происходило наяву, я была бы давно и глубоко замужем. И да, я была бы счастлива. Сейчас меня буквально убивает мысль, что всё счастье, каким я располагаю, сосредоточего во сне. Почему я не могу проспать всю жизнь. Но даже сны в последнее время уносят меня в другие места. Всё что я могу это договориться со временем моего сна. Чтобы он не чувствовал себя брошенным.
Мир мой, мне двадцать пять и я всё ещё ничего из себя не представляющая невидимка, и доля моих воображаемых друзей в разы превышает долю объективно существующих. Да и последние, кажется, слишком заняты. Неужели действительно есть какой-то смысл в этом существовании? Так покажи мне его. Или дай мне уйти к тем, кто меня в самом деле ждёт. Так будет честнее.